По имени Феникс. Дилогия - Страница 66


К оглавлению

66

— Да!

Мелькнул лучик надежды, что он каким-нибудь образом упростит для меня вступление в ряды монахов…

— …то и условия для молитвы у черного Ха-а-Рун должны быть сложнее.

…лучик тут же и потух.

— Ты вобьешь в землю не простой черный Ха-а-Рун, а великий Ха-а-Ран-Ган!

Мы как раз подошли к центральной площади, и моим глазам предстало зрелище высоченного столба, возвышающегося над всеми зданиями, и как бы насмехающегося над ничтожностью мира под собой. Никаких перекладин, молота над ним и веревок к нему еще не пристроено.

— Желаю очиститься! — пожелал монах и скрылся отдавать приказы своим подчиненным.

— Да он издевается! — выругался я, еще раз посмотрев на столб. Я даже серьезно начал обдумывать мысль свалить от сюда и поискать удачи у другого сильного существа, но отбросил эту идею, как проявление слабости.

В следующие дни я постоянно проводил время на этой площади, отрабатывая поклоны, запоминая глупые молитвы, да слыша постоянный стук камня о камень. От каждого такого удара монолит, дай бог, уходил в землю на пару миллиметров! Зато я наслаждался свежим воздухом и качал мышцы спины…

В первый же день пришли монахи и ловко соорудили для одного меня всю упряжь, да установили молот. И вот уж, какой день пошел я даже и не знаю, но я продолжаю бить и бить… Совершенно не устаю физически, но морально уже весь извёлся в ожидании завершения такой изощренной пытки. Благодаря тому, что в этом мире я обрел громадную силу, мне в отличие от прочих «молящихся» совершенно не трудно и одному поднимать молот и бить им в монолит, но, черт возьми, как же это раздражает!

Жителей в Ковене не так уж и много. За дни и ночи, что я провел на центральной площади, прошло столь ничтожное количество монахов, что я успел запомнить всех их в лицо. На меня и мое совершенно глупое времяпрепровождение они смотрели совершенно равнодушно и интересовались мной лишь, когда приносили — два раза в день — постную еду в глиняной миске: кусок черствого подгорелого хлеба, сваренная с неведомой кашей рыба; и кувшин воды. Тогда я отвлекался на перекус и получал возможность убедиться в тщетности своих трудов.

Я работал даже ночами, но и это не ускоряло дело. Всю ночь напролет молот стучал об обелиск, отдаваясь гулким эхом по улицам поселения. Спать при таких условиях никому бы не удалось, но жители не роптали — в отличие от меня они понимали, что в порученном задание скрыт великий смысл.

— Долго мы еще будем жить в окружении этих скучных лысых людей? — спросила однажды ведьма. — Ты целыми сутками сидишь на площади. Мы даже не можем уединиться!

— Я бы и сам рад поскорее закончить, но… — отвечал я каждый раз одно и то же, продолжая отвешивать поклоны. Миалла тяжело вздыхала и уходила в здание, которое выделили специально для моих спутников.

Однажды, после даже не знаю какой тысячи ударов, молот сломался, и осколки его брызнули во все стороны. Несколько кусков камня больно ударили меня по лицу, оцарапав кожу. Выступила капля крови, ставшая той самой каплей, что переполнила чашу моего терпения. Я сорвал с себя ненавистные веревки и, посылая проклятия на все лысые головы, убежал из этого чертового поселения сумасшедших фанатиков…

…вернулся спустя какое-то время, неся на плечах здоровенную каменную глыбину, что превосходила самого меня многократно. Жители Ковена наконец-то проявили эмоции и провожали меня удивленными и ошарашенными взглядами. Даже Молящиеся, что никогда не отвлекались от тяжелой работы, прекратили стучать молотами по Ха-а-Рунам и во все глаза следили за одиноким человеком, тащившим целую скалу на своих плечах, словно Атлант.

Посмотреть на столь чудное зрелище выбежали не только маги Ковена, но и Его Святейшество и мои товарищи. Подобной силы я еще никогда не показывал и вид столь грозного титана, коим я, по своему скромному разумению, и представился, поразил всех этих ничтожных обывателей до глубины души.

— Что вы делаете? — спросил меня Первосвященник Харимон, когда пришел в себя от увиденного. — Для чего вам эта скала?!

— Молот, — одним словом ответил я, так как все силы тратил на удержание ноши.

— Молот?! — удивились все собравшиеся и в молчании наблюдали за моими действиями.

Бросив каменюку на площади возле монолита (отчего произошло землятресение локальных масштабов), я размял затекшие от долгого напряжения мышцы и попил воды. Отметил, что мои мышцы стали гораздо крупнее, нежели до таскания камня, и в очередной раз убедился, что мое тело в этом сказочном мире умеет отлично подстраиваться под необходимые в данное время нужды, а затем преобразовываться в нормальное состояние. Руки у меня от столь долгого физического труда немного подрагивали, но в целом я даже и не устал. Утолив жажду и закрепив новый молот тросами, я принялся подниматься на вершину громадного Ха-а-Ран-Гана. Если бы я все это не проделал самолично, то ни за что бы не поверил, что находясь на громадной высоте над землей, сохраняя равновесие на малом пятачке пригодного для стояния места, кто-то сумеет зафиксировать на специальных креплениях, ту гору, что притащил я. Но мне это удалось, и довольный делом рук своих, я спустился вниз.

С земли вся получившаяся конструкция выглядела пугающе. В громадной выси, на столбе, казавшемся тонким, покачивается громадная горошина. Если крепления не выдержат и камень рухнет, то погребет под собой любое строение, которому не посчастливится под ним оказаться.

— Где ты взял такую громаду?! — спросил меня Владик, после того, как у него затекла шея смотреть в небо.

66