По имени Феникс. Дилогия - Страница 49

Последствия недавнего столкновения головы и камня давали о себе знать.

Но какими бы дурацкими и смешными ни казались мои действия со стороны, мне все же почти удалось высвободиться.

— Владик или сюда! Тяни мою ногу!

Художник послушался и потянул. Я простонал, но не просил прекратить. Моя нога высвободилась из веревочной петли и теперь я смог хотя бы разогнуться. А то, что нога болит старался не думать — если уж страшные раны, нанесенные когтями и зубами оборотней, за сутки зажили, то простое растяжение пройдет за секунды… Только нужно снять веревку!

— Что нашел? — спросил я друга, когда сумел немного оправиться от боли.

— В корзинах фрукты; а стены — сплошь камень. Решетка крепкая. До дыры в потолке добраться не вышло.

— Ясно, — кивнул я и на всякий случай повторил осмотр камеры.

Что касается стен, то парень почти прав. Все стены из камня, но у самого пола противоположной от входа стены, мягкий глиняный участок, который при должном терпении и старании возможно выцарапать. Но ни времени, ни терпения у меня нет. Решетка, загораживающая выход, сплетена из крупных веток, но для нас она все равно, что собранная из титана — разломать не представлялось возможным. Я посмотрел на высокий потолок и прикинул расстояние. Подозвал паренька и приказал строить из корзин и ящиков гору.

Работали споро, словно рабы при строительстве египетских пирамид, чему способствовало чувство страха за собственные шкуры. И закончили свою пирамиду не за двадцать лет, как пирамиду Хеопса, а за срок гораздо короче, пусть и вышло у нас несколько хуже. Когда неустойчивая конструкция была завершена, нам не хватало совсем немного до дыры в потолке. Я поднял паренька себе на плечи и он, выглянув из дыры, сообщил, что на каменной скале никаких врагов нет и все спокойно. Тогда я спустил парня обратно, положил себе за шиворот синичку, и приказал теперь уже меня поднять. С огромным трудом, но ему удалось исполнить приказание. Я схватился за отверстие и с трудом в него протиснулся, ощущая себя персонажем Алана Милна — Винни-Пухом. Я решил, что лучше вначале влезу на гору сам, а уж потом подтяну парня, чем наоборот. Он уж точно не вытянет меня, а сам свалился обратно.

Я опустил в дыру руки, а с них свесилась еще на метр веревка. Парень схватился, и я легко поднял его к себе. Пирамида очень кстати рухнула, заметая следы нашего побега. Мы немного передохнули. Я осторожно осмотрел всю гору, что скорее являлась не горой, а громадным камнем, с полостью внутри, в которой мы и содержались. Со всех сторон камень окружен лагерем тавров: дымились костры, на которых готовилась похлебка, возможно на человеческом бульоне; ходили, порыкивая и выпуская облачка пара из ноздрей, тавры обоих полов; трепетали от ветра шатры. При свете дня я лучше рассмотрел этих необычных животных. Имея тело человека, притом весьма мускулистое и здоровое, головы эти звери носили бычьи, со здоровенными острыми рогами. Голыми эти твари не ходили, а носили на себе грубо сшитую одежду. Между собой они переговаривались на том же языке, что и прочие жители Снорарла, но иногда начинали вместо слов выдавать различные бессмысленные звуки, типа фырканья и ржания… так иногда поступают и некоторые люди.

Оглядывая лагерь, я заметил процессию из пяти крупных рогачей, что шли через весь лагерь. Двое — воины с гигантскими дубинами. Один — простой тавр. А оставшиеся двое: вероятно, вождь и шаман (или богатей и священник, а может и еще кто), так как у одного самая богатая одежда и золотой пояс, а другой носит посох с черепом. Они шли прямиком к камню, а значит, собирались навестить нас.

— К нам гости. Сидим тихо!

Раздался шум, отодвигаемой решетки, а затем топот множества ног. Начался разговор, но до меня доносились лишь «бубубу», да «рарара». Потом частота и громкость этих слов возросла, что значило: они обнаружили потерю. В камере начался грохот — вероятно, они искали нас под обломками корзин и ящиков. Но недолго нас искали в тюрьме. Все тавры выбежали на простор и вождь закричал на весь лагерь:

— Человеческая Еда сбежала! Найти их!

В лагере все начали усиленно делать вид, что занимаются настоящим поиском. Я же в это время придумывал, как быкоголовый ответит за «Человеческую Еду».

Мы просидели до наступления ночи. За это время я распутал синичку, но она не рисковала взлетать и продолжала сидеть с нами. Никто даже не попытался заглянуть на камень, чего я опасался, и мы все еще оставались незамеченными. Вот только наша пленничья доля, от того, что мы покинули камеру и перебрались на простор не изменилась. Но теперь, с наступлением ночи, я намеревался выбраться.

Прыгать со скалы было бы слишком экстремальным решением, и потому я попросил паренька удерживать мою веревку и спустить меня как можно ниже. Хоть и на метр, но падать все же придется меньше. Он меня спустил и отпустил. Но я не упал, как опасался, а соскользнул по касательной камня и плавно опустился на землю. Следом заскользил и парень, которого никто не веревке не спускал. Нехорошо оказываться смелее своего господина!

С вершины камня было хорошо видно весь лагерь, и потому я заранее наметил маршрут отступления. Проследил за передвижениями в лагере и знал, что особо за порядком тут и не следят. Всего-то десяток часовых на большом расстоянии друг от друга.

Мы крались возле палаток, из которых доносился громогласный храп. Сильно пахло животным духом, словно я попал в хлев. Мы, стараясь не шуметь, продвигались через спящий лагерь, вздрагивая при каждом резком звуке. Но нам сопутствовала удача и удалось выбраться за пределы лагеря, так и не напоровшись на бодрствующего тавра.