По имени Феникс. Дилогия - Страница 188

188

Мертвые маги наслаждались видом неба и деревьев; мудрецы чуть не порастеряли свои балахоны, поняв, что собраться свободны; Арго находился в эйфории от восстановления части демонической стороны себя; Отряд строил стулья, не догадываясь о том, что мы покинем Священный Бор через несколько минут, даже не оставшись на ночь.

И пока все были заняты делом, я рассматривал «взрывные» перчаточки, раздумывая, как бы назвать свой новый артефакт. Название не придумал. А перчатками наслаждаюсь даже сейчас.

— Наконец-то мы воссоединились! — так радовались балахоны, что из под их одежд вываливались насекомые и прочее из чего мудрецы и состоят. — Пора погрузиться в вечность!

— Не спешите, — рассмеялся архимаг «дыша» полной грудью. — Не знаю, как этот лысик, но я ни в какую вечность пока отправляться не собираюсь…

— Сам дурак! Я уж подавно не уйду, наконец, обретя свободу! — поддержал друга старший маг.

Мудрецы не понимали: почему их товарищи не желают раствориться в небытие вместе с ними. Балахоны уговаривали магов, а те над потугами призраков лишь смеялись. Дабы личам не было так весело и дабы они не опьянели от свободы, я выдал им приказ: отправиться в Изгинар и помогать коменданту. Бумаги, что они от меня, я подготовил тут же. Все нужное для письма оказалось у Владика, но и у меня в Мусорной Сумки этого навалом. Дабы придать «писульке» подлинности я стукнул по ней официальной печатью. Личной печатью коменданта Изгинара, которую я приватизировал из его кабинета. Я тогда в очередной раз посчитал, что не честно, что у него есть печать, а у меня нет. Потом-то я выяснил, что и у Феникса есть личная печать, но где она? В Сборе? Или Альтер ее давно потерял?

Так что маги отправились в крепость, а Отряд продолжает топать по Волшебному Лесу.

Птички поют, пчелки жужжат. Сквозь прорехи в лесной кроне видно голубое небо без единой тучки. Тишина и спокойствие. Даже животные перестали на нас нападать. И тут…

— Осторожно бревно! — заорал Ринальдо, опрокидывая ручищами меня и всех отрядовцев на землю.

Прежде чем я столкнулся с землей и пропахал по ней несколько метров, остановившись лишь напоровшись на огромный булыжник, успел заметить, летящее бревно и Рина, вставшего на пути этого бревна. Потом я закувыркался по земле и уже не мог ничего увидеть и услышать, но мне показалось, что старина Рин так и не сдвинулся с места, и огромный таран врезался именно в него. Вроде бы прогремел взрыв и осколки чего-то полетели шрапнелью во все стороны. Несколько осколков, в которых я опознал древесные щепки, стукнулись в мою бронь, а прочие…

— Твою мать! — заревел кот, валяющийся рядом со мной.

Длинная щепка пробила бедному котику живот, отчего тот и завопил. Ну и еще я наступил на хвост Арго, когда пошатываясь, поднимался с земли. Осмотрелся. На ногах стою только я и Ринальдо. У рыцаря все руки в крови, но держится он молодцом. Владик выползает из каких-то кустов. Гора прилег отдохнуть у дерева. У всех травмы различной степени тяжести.

Когда все были подняты с земли, а раны залечены, то осмотрели и ловушку с бревном. Бревно уже отсутствует, а вот все веревочные крепления на месте. Кто-то разумный устроил в этом месте леса такой капкан.

— Выношу Ринальдо благодарность за своевременное обнаружение ловушки! — поздравил я рыцаря.

— Не стоит, милорд. Это мой долг.

— А также объявляю выговор за ошибочные действия в чрезвычайной ситуации чуть не приведшие к гибели всего личного состава! Выговор опять же тебе, Рин! И не делай вид, будто не понимаешь, из-за чего я сержусь. Посмотри на остальных… Они согласны со мной.

— Но милорд…

— Я уже прикрывал нас Куполом, когда ты… защитил всех, — дружески похлопал провинившегося рыцаря Гора.

— А я вообще под удар не попадал! — признался художник.

Пусть рыцарь и сработал быстро, но совершенно неправильно. Он шел впереди и мог никого не толкая остановить бревно. Но он толкнул всех да еще и с силой, достаточной, чтобы покалечить. Хорошо, что Владик и Гора не встретились с тем же камнем, что и я. Из-за многочисленных встреч моей головы с твердыми объектами я стал невосприимчив к подобного рода повреждениям, а вот остальные нет. И не стоит забывать, что на голове у меня прочный шлем, пусть и выглядящий, как кожаная шапочка.

— Я больше так не буду, — потупил очи здоровяк-ребенок.

Дабы он не захныкал, мы все принялись его успокаивать. Но прежде чем мы еще больше вогнали взрослого ребенка в уныние, нас окружили. Со всех сторон выходили здоровенные враги, вооруженные дубинами.

— О, мои дорогие друзья! — радостно закричал я и бросился обниматься с «врагами». — А вы меня даже напугали! Нельзя же так!

Обнимашки никто не поддержал, и меня даже хотели ударить палкой по голове. Непорядок.

Мои товарищи тут же возжелали раздавить дураков, посмевших поднять руку на святого непогрешимого Феникса, но я остановил порыв. Сам разберусь. Не маленький.

Нас окружили тавры. Смелые тавры. Или тавры с короткой памятью. Лишь один из более дюжины быкоголовов вытаращил в ужасе глаза, узрев меня, и бросился стремглав прочь. Остальные же лишь удивленно проводили сородича взглядом.

И пока все наблюдали за сверкающими пятками беглеца, я обдумывал один немаловажный вопрос: «говорить, а потом бить; или бить, а потом говорить?». Склонялся к первому варианту, ведь тавры мои подчиненные, но взгляд одного из быков мне настолько не понравился, что я автоматически принял второй вариант.

Непонравившегося мне тавра отшвырнуло взрывом, а стоящих кругом и опешивших от неожиданного грома сородичей, одного за другим отправляло в нокаут выстрелами из парализатора. Тавры опомнились лишь, когда их осталось половина от первоначального числа. Они перехватили дубины крепче, и пошли на нас, но новые взрывы заставили их отступить.

188