По имени Феникс. Дилогия - Страница 127

127

Эпилог

Наполняя мою сонную натуру божественными звуками Светлой Крови, даже сам великий композитор не угадал бы, на какой секунде его произведения я достиг наивысшей точки познания, погрузился в нирвану, получил сердечный приступ и метнул подушку в причину раннего беспокойства — музыкальный проигрыватель, который неизвестный шутник поставил в режим будильника и выставил на его звонок не мерную, постепенно разворачивающуюся мелодию, а споро начинающийся бурный поток произведения Штрауса. За первую секунду я очнулся ото сна и обратил против врага — проигрывателя — первое подвернувшееся оружие — подушку. За вторую: успел смутно сообразить, что должен находиться далеко не в своей постели и не в своей квартире, как новый неожиданный взрыв ударных и скрипки от маэстро, чуть не положил конец моей еще не отцветшей жизни. А за третью, я окончательно убедился, что нахожусь не в шатре воинов Кровавого Дракона (или каково их самоназвание?), что в магическом мире, а в своей квартире, расположенной на отшибе города, расположенного на отшибе страны, расположенной… и так далее.

Музыка успешно прекратилась уже на четвертой секунде, после того, как проигрыватель упал с тумбочки на пол. И хоть причина первоначального беспокойства и исчезла, но я продолжал недоумевать: почему я опять в своем мире?

Недоумевал я долго. Хватило времени одеться, привести себя в порядок и заварить кофе. За чашечкой бодрящего напитка я и предположил, что во время сна Альтер вновь взял надо мной контроль, как это он и умеет делать, и переправил нас обратно в нормальный мир.

«Вот же ублюдок! — злился я на свою другую личность. — Стоило мне покончить с делами, как он вновь показался! Скинул на меня проблемы и даже не дал возможности попрощаться с друзьями и даже… не может быть…»

Я принялся внимательно обыскивать все углы квартиры, надеясь отыскать хоть что-то, что напомнило бы о том волшебном мире, но тщетно — всюду разбросан лишь мой обычный хлам. Ничего волшебного или даже волшебномирового у меня не сохранилось.

«Он даже сувенира мне не оставил!» — подумал я и с громадной злостью ударил кулаком в стену. Стена, как и положено в нормальном мире оказалась прочнее человеческого кулака, и от боли согнулся я, а не стена. Впрочем, рука у меня больше заболела не в месте краткого соприкосновения двух различных поверхностей, а несколько выше. Оказалось я погорячился, когда сказал, что Альтер не оставил мне сувениров. Еще как оставил! Такие сувениры не теряются и не забываются. Все раны, все ожоги, все укусы, все шрамы — все это осталось при мне. И сильнейший ожог, доставшийся от расплавившихся артефактов, все так же при мне и лишь только немного затянулся.

Сев на табурет, я долго смотрел на рану, и печалился. Грустил не из-за того, что покинул такой веселый и полный приключениями мир, а из-за того, что в моем простом мире все те раны, что у меня не до конца зажили, теперь будут регенерировать со стандартной, природой данной каждой твари, скоростью. То есть долго.

Дальнейшее мое существование описывать подробно не имеет под собой никакого интереса. Я сверился с датой и к своей радости получил известие, что пробыл в Снорарле, как это ни странно, но всего лишь четыре дня, из которых, два дня пришлись на мои выходные, а значит, пропустил я работу лишь два раза. С одной стороны — хорошо: ведь если бы я пропустил те месяцы, что прожил в магическо мире, то меня не только бы уволили, но и, возможно, посчитали мертвым. А так, пропустив всего два дня… я все так же имею шансы быть уволенным!..

Зарядив телефон и покопавшись в пришедших лавиной сообщениях, я обрадовался, что мне не прислали с работы письма с заголовком вроде: «Вы уволены!!!». Зато пришло много сообщений от подруги, которую я, по ее словам, наглым образом продинамил. А ведь и верно, мы же собирались встретиться… А еще подарок. Ах, ладно! Все равно я не купил ей ничего.

Но есть и светлый момент. Я все еще успеваю сходить прогуляться с друзьями-детьми из приюта. Это праздничное событие должно состояться сегодня… или завтра — я все еще не могу привыкнуть к тому, что прошло так мало времени. Нужно купить им подарков, сладостей… А историй им рассказать у меня есть…

Саламандра по имени Феникс

Я не боюсь; есть сердце у меня

Надменное и полное огня…

М.Ю. Лермонтов

Пролог

«Ты разбил мое сердце!» — примерно так можно перевести обвинительные выкрики серого демона, преследовавшего меня оврагами да буераками загородной стихийной свалки. Он вспоминал те далекие времена, которые и вспоминать не стоит, ибо поросло все быльем, и с тех пор прошло уже более полугода. Раненый, с толстой веткой, торчащей из насквозь пробитой грудной клетки, с вытекшим глазом и раздробленным коленом, демон настойчиво продолжает преследовать меня, обвиняя в своей гибели. Я же продолжаю убегать, уводя столь опасного зверя подальше от мирных жителей, разбежавшихся по лесу. Мне все еще не ясно, как и почему в моем обыденном мире появились разом два свидетеля моих волшебных похождений. И если появление Синички как-то можно объяснить, то появление некогда убитого мной князя инородного Ада Аргохреня, с последующим изъятием и поеданием его сердца, я объяснить не в силах… Но давайте все по порядку!

С моего возвращения в родной мир прошло время. Весна сменилась летом, а следом, как и положено — осенью. Я опять втянулся в свои обыденные дела и был столь занят, что не находил времени думать или тем паче, грустить о волшебном мире. Иногда, в свободное время я пытался колдовать, но удавалось мне это не слишком хорошо. Выходили дешевые фокусы, а не разрушительное колдовство. Но все же было приятно иногда разжечь на пальце огонек и словить удивленный взгляд человека попросившего прикурить. А так, все по-прежнему…

127